Меня удивляет молодежь…

Сын Динди Арбаковой, мой брат Виктор, два года служил в Германии в мирное время. Мать ждала его. Когда он вернулся в родные края, встречали всем селом. Людям было интересно узнать о том, как живут в стране, когда-то пытавшейся завоевать Советский Союз.
Брат многое поведал о своей службе, но самый сильный след в моей памяти оставили его рассказы о концлагерях.
Брат вспоминал, как они ходили на экскурсию в конц-
лагерь. Это посещение оставило неизгладимый след в его душе.
— При просмотре фотографий пленных людей становилось не по себе. В их глазах было столько скорби, ужаса!.. Это бросало в дрожь каждого советского солдата. Смотревшие со снимков будто стонали, и меня словно перенесло в то страшное время. Все эти люди, сожженные в печи, дети, из которых немецкие солдаты до последней капли выкачивали кровь, голодные, замученные, еле передвигавшиеся полумертвецы, все еще не потерявшие надежду выжить, смотрели на меня с фотографий, и я чувствовал их боль и страдания.
Виктор рассказал про Бухенвальд:
— Это нацистский концлагерь, превращенный в музей, демонстрирующий многие образцы зверства и способы массового умерщвления, изобретенные гитлеровцами и немецкими специалистами с высшим образованием – техниками, инженерами, учеными, врачами в годы, когда они послушно и усердно служили гитлеризму. Мы, группа экскурсантов из Советского Союза, зеленая молодежь, родившаяся после войны, увидели колючую проволоку, в несколько рядов оплетающую лагерь, по которой некогда шел смертельный электрический ток.
Надпись «Каждому — свое!» на железных воротах встречала колонны привозимых со всех сторон оккупированной Европы в Бухенвальдский лагерь пленников.. Люди сначала прочитывали надпись по-немецки, затем переводили ее на свои родные языки — польский, белорусский, украинский, русский, сербский и другие.
Мы слушали Виктора не перебивая, у нас просто не было слов. Лишь мама Динди проронила: «У них нет сердца…»
Дальше брат рассказал о том, как живут люди в самой Германии.
— Народ живет там очень хорошо (и чего им только не хватало?), никто не ворует….
Служил Виктор старшим сержантом, всегда носил подаренные командиром часы. Жевательная резинка, привезенная им из Германии, была деревенским людям в диковинку. Брат говорил, что в Германии нет алкоголиков, немцы – очень аккуратный и трудолюбивый народ.
В войну простые советские люди трудились на благо фронта. И работа была, мягко говоря, не из легких. Вот как вспоминала моя мама Динди те непростые времена. Работала вместе со своим односельчанином Комиссаром Кармаковым и его женой Айдар. Вручную пахали и сеяли. Такой роскоши, как декретный отпуск, в те годы не было. Женщины рожали прямо в поле, а на следующий день, оставив ребенка со старшими детьми, снова выходили на работу. У Кармаковых было десять детей. Айдар была удостоена звания матери-героини.
После войны Комиссар работал табунщиком в Амурском сов-
хозе. Передовик, он перенимал опыт коневодства в Казахстане. У него была большая дружная семья. Но неожиданно умерла жена, дети были еще маленькими. Комиссару было очень тяжело одному заботиться о них. Но, несмотря ни на что, он не отдал детей, вырастил их, воспитал и выучил. Ему помогла старшая дочь Валентина. Она стала для малышей второй матерью. Его дети и по сей день поддерживают друг друга.
Что меня удивляет сейчас, так это нынешняя молодежь: парни и девушки пьют, курят, детей бросают в роддоме, хотя государство поддерживает молодые семьи, выдает материнский капитал, бесплатные земельные участки. Во времена моей юности в магазинах тоже продавали и сигареты, и водку, но люди так сильно не пили. Возможно, не было времени на эти глупости – работали с раннего утра и до позднего вечера. А еще было больше уважения к старшим.
Например, если раньше за одним столом собирались молодые и пожилые, никто не притрагивался к еде, пока трапезу не начнет старейший. Сейчас наоборот: молодежь везде норовит пролезть вперед.
Но я не обобщаю. Есть и порядочные, целеустремленные молодые люди, стремящиеся к знаниям, трудолюбивые. Их правильно воспитали. Вот с кого стоит брать пример.