После объявления войны по всей стране началась мобилизация. Не остались в стороне и сибирские деревни в глухой тайге. Мужчин из Сахсабая и Луково Усть-Коксинского аймака также стали призывать в Красную армию. Шли они на войну, оглядываясь на семьи и хозяйство, многие понимали, что могут не вернуться домой. Жены, дети, родственники думали о том же. Из маленького села ушли на фронт 57 человек, больше половины их остались на полях сражений.
Бандитская сопка
Находились и такие, кто не хотел воевать, они решили отсидеться в горах, пока другие в боях проливают кровь. По словам сельчан, они были из соседних аймачных деревень, их сразу назвали бандитами и дезертирами. Несколько человек тайком построили себе избушку в горах – в труднодоступном урочище Малый Сугаш. Печку дезертиры топили только по ночам, чтобы не привлекать к себе внимание. Били зверя в тайге, наведывались по ночам в деревни за хлебом, кому-то из них родственники помогали одеждой да едой.
Осенью 1941 года по первому снегу сотрудники НКВД все-таки выследили уклонистов и обнаружили в тайге их скрытое логово. Взять их сразу не удалось, во-оруженные охотничьими ружьями парни начали отстреливаться. В одной из таких перестрелок был ранен милиционер Топа Калинович Петенев.
Тогда милиционеры поменяли тактику и решили брать бандитов измором. Засада несколько дней стояла у окруженной избушки, дезертирам много раз предлагали сдаться, но те, напуганные и упрямые, отстреливались до последнего патрона. Только когда у них закончились еда и дрова, они вышли с поднятыми руками. Как рассказывает очевидец событий Александр Иванович Кортин, арестованных и связанных дезертиров привезли в село на голых, без подстилки, санях, это было в конце ноября. После этапировали в Ойрот-Туру. Больше их никто не видел. Не трудно догадаться, что с дезертирами произошло потом. А то урочище, где они скрывались, до сих пор зовется в народе Бандитской сопкой.
Самая длинная сказка
Задолго до войны поселилась в Сахсабае сказительница. Много знала она былин и сказок, многое переплеталось в ее рассказах с правдой и былью. Байки были различные, короткие и длинные, – в один зимний вечер не переслушаешь. Сказки она рассказывала только вечером, после работы. В клубе было холодно, вот и собирались люди в доме приветливой сказительницы Капиталины Илларионовны Бочкаревой (Акимовой). У нее было трое детей, а сама она – инвалид с детства. Летом занималась с детьми на прополке полей, работала, как все, делала что требовалось. Когда слава о сказительнице разнеслась по аймаку, к ней стали приезжать разные творческие люди. Они наравне с детьми и молодежью слушали ее сказания, записывали, давали оценку ее искусству. Скромная душевная женщина помогала таким образом сельчанам пережить военное лихолетье, закаляла их дух, подавала надежду на будущее. Как вспоминают старожилы, самая долгая и интересная ее сказка была длиной в четыре года.
Что пересилило страх
Крестьяне, приученные к труду с детских лет еще в единоличных хозяйствах, всегда ответственно относились к порученной им работе, которую обязаны были сделать в срок и, самое главное, хорошо. Эти качества переходили из поколения в поколение. Во время Великой Отечественной войны ответственность за результаты труда стала еще выше. Люди старались как можно больше скосить сена, убрать хлеба, сохранить и приумножить поголовье скота.
Тракторов и другой техники в колхозе в Сахсабае не было, единственной довоенной техникой в поле была молотилка «Эмка» – с ее помощью обмолачивали пшеницу и другое зерно. Работала на ней самая ответственная колхозница 22–летняя Катя Нетескина. Она и по технической части обслуживала агрегат, и остальным помогала обмолачивать и сушить зерно. Уборочная забирала у людей последние силы. Сначала пшеницу и ячмень скашивали лобогрейками и сенокосилками. Женщины вязали снопы и ставили их прямо в поле. Если снопы не вязали, то скошенную массу складывали сразу в скирды, как сено. Для этого было место под навесом, крытым простой соломой. Здесь же стояла молотилка, а после нее стационарный комбайн, который обмолачивал зерно. Там же устроили зерносушилку с двумя огромными печами и глинобитным полом. На пол небольшим слоем насыпалось зерно, его регулярно перемешивали до полной просушки. Работа шла круглосуточно, на этом же зерне рабочие и отдыхали. К вечеру колхозники расходились по домам на короткий отдых до следующего утра.
Катя Нетескина жила в соседнем селе Луково. От своего комбайна ей нужно было идти до дома около пяти километров через лес и небольшой, но крутой и скалистый перевал.
В один из осенних дней после уборки она пришла домой в Луково уже в потемках. Ложась спать, «прокрутила» в голове прошедший день и вдруг не смогла вспомнить, слила ли воду из радиатора комбайна. Ранние заморозки могли превратить воду в лед, в результате комбайн мог выйти из строя, а запчастей не было. Быстро одевшись, в сырую и темную ночь Катя устремилась в Сахсабай к своему комбайну. Не шла – бежала, спотыкаясь, через гору и лес, опасаясь волков, которых в ту пору было много в округе. Когда же, запыхавшись, добежала, осмотрела свой комбайн, убедилась, что воду все же слила. Радость была куда сильнее, чем пережитые страхи. Обратно девушка шла уже ничего и никого не боясь.
В лихие для страны годы колхозники работали днем и ночью, без выходных, жили впроголодь. Не думали тогда люди о себе, нужно было детей своих прокормить да победы дождаться…
Андрей КОПОРУЛИН
