(Продлжение. Начало в №№161–164 от 25 июля с. г.)
Изворачиваясь в суде, Михайлов любит ссылаться на практику Европейского суда, на Конституцию России, гарантирующую свободу слова – прежде всего, конечно, ему гарантирующую. При этом почему-то забывая, что его свобода должна останавливаться там, где начинается свобода другого человека, что человек считается невиновным, пока его виновность не будет доказана законным порядком, что есть, в конце концов, журналистская этика, которая обязывает проверять факты, прежде чем их публиковать. Не для михайловых это писано. Чуть где скандал – ему всегда найдется место в «Листке».
В «Листке» №17 от 22 апреля 2009 года Михайлов публикует «Обыкновенную печальную историю» – «на правах заявления учредителя» (пока просто запомним и эту фразу). Познакомившись с этой историей, читатель понимает, что это даже не печальная, а трагическая, ужасная история. У гражданина Б., не имеющего родных, случился инсульт, его положили сначала в республиканскую больницу, а потом в республиканский психоневрологический интернат, который выполняет в том числе и функции дома престарелых. И вот этот Б. рассказывает бывшему директору школы и бывшему депутату Александре Савельевой, а та рассказывает действующему депутату и действующему учредителю «Листка» Михайлову, и последний записывает с ее слов и печатает в газете: «Можно предположить, что жильцов подкармливают психотропными препаратами – чтобы, значит, «не возникали», постоянно спали и поскорее умирали». «Практически, полагает А. Савельева, жильцы низведены до положения полузаключенных-полуживотных», их в бане не моют и кормят одной кислой капустой.
Кровь застывает в жилах читателя и не двигается дальше, потому что далее в «Листке» следуют отклики медсестры А.И. Зверевой и П.А. Кудина, добавляющие страху.
Теперь можно разогреть кровь добрым известием: суд признал эти измышления не соответствующими действительности и решил взыскать с Михайлова в пользу интерната десять тысяч рублей, на оплату услуг адвоката – еще двадцать тысяч.
20 октября 2010 года в «Листке» появляется заметка «Зря не верили предостережению» за подписью «Коллектив Республиканского перинатального центра» (РПЦ). В ней главный врач центра Ольга Владимировна Тинибаева обвиняется в том, что к Дню медработника получила премию сто тысяч рублей, тогда как все остальные сотрудники – ничего. Кроме того, сын главврача, занимая должность охранника, получает зарплату 18 тысяч рублей, тогда как медсестра – 8 тысяч.
Обвинения судом опровергнуты. Более того, выяснилось, что коллектив РПЦ письмо не подписывал, а подписала его якобы по поручению коллектива санитарка С.В. Медведева, причем с пометкой: «ФИО в газете прошу не указывать». Уже одно это должно было насторожить Михайлова – конечно, если бы он был журналистом, а не борцом с властями. Как ярый борец за справедливость и правдолюб, он добавляет к липовому коллективному письму липовую же приписку: «Подписи в редакции имеются». Это уже за пределами профессиональной недобросовестности, это, говоря юридическим языком, умысел. Ну соврал про коллектив, но зачем усугублять-то вину подписями, которыми в редакции и не пахло? В том-то и парадокс: чем больше ложь, тем скорее в нее поверят.
Тем-то и опасен Михайлов, что его желтую ложь тысячи читателей принимают за правду так же, как все мы принимаем белый свет Солнца за желтый. Они, к сожалению, не понимают, что завтра сами могут оказаться жертвами клеветы. Ведь «Листок», публикуя без разбора и проверки «разоблачительные» материалы таких недобросовестных авторов, как А. Савельева, А. Зверева, С. Медведева, как бы подталкивает завистливого соседа, обиженного подчиненного, разозленного сутягу – пишите на соседа, на начальника, на чиновника, мы все равно опубликуем, правда это или неправда. И пишут. Особенно старались в 1937-м.
В пользу психоневрологического интерната суд решил взыскать с Михайлова 10 тысяч рублей, да расходы на адвоката 20 тысяч, да госпошлину 2 тысячи. В пользу О.В. Тинибаевой – 10 тысяч, на адвоката – 7,5 тысячи. По другим делам: в пользу Ю.В. Антарадонова – 50 тысяч, на адвоката – 20 тысяч, в пользу Ю.В. Секачева — 5 тысяч, в пользу Е.В. Танзыкова – 10 тысяч, на адвоката – 5 тысяч, в пользу Н.Б. Кыровой – 15 тысяч, Кемеровскому госуниверситету за судебную лингвистическую экспертизу – 46131 рубль, на оплату услуг адвоката – 20 тысяч рублей. Если приплюсовать сюда суммы взысканий по делам, описанным в начале очерка более подробно, то впору пожалеть нашего борца за правду, хотя его правда и стоит на лжи: человек все же.
Не жалейте! Потому что утверждение, что Михайлов платит или собирается платить оскорбленным им людям и организациям, – тоже ложь.
