Сизова Ираида Михайловна, судья Верховного суда Республики Алтай. После учёбы в Алтайском го-сударственном университете с 1981 по 1986 год работала в Чойском районе – сначала следователем Чойского РОВД, а затем народным судьёй района, с 1986 по 1992 год — председателем Усть-Канского районного суда, в 1992-м избрана членом областного суда, в 2002-м Указом Президента РФ назначена судьей Верховного суда Республики Алтай пожизненно. С этой должности ушла в почётную отставку.
Ох уж эти гуси…
Холодный Урсул уносил свои прозрачные воды куда-то в сторону тёмных гор. Две девчонки пришли на речку: разожгли на берегу костёр, поставили на огонь бачок с водой, в котором кипятили бельё. Это была обязанность сестёр во время летних каникул. Они делали очень важную работу, освобождая мать хоть ненамного от домашних дел. Получалось очень чисто. Но когда доходило до полоскания, то час-тенько дело заканчивалось тем, что дети, забывая про всё на свете, превращали бельё в надувной мат-рац. Мокрый пододеяльник можно было взмахом наполнить воздухом, и он долго оставался в виде плавсредства. В конце дня пододеяльник из белого превращался в серый, и его приходилось прятать ли-бо откладывать до следующей стирки.
Ираида Михайловна с удовольствием вспоминает яркие картинки из своего детства.
— В хорошую погоду мы почти весь день проводили на речке. Алюминиевой вилкой ловили силёмов, их тогда было много. Тут же, на берегу, жарили их на большой сковородке, заливая яйцами. Сейчас другое время, вроде всё в магазинах есть, но это какое-то перенасыщение продуктами питания. Однако мне до сих пор кажется, что вкуснее той еды не было и не будет.
В обязанности сестёр, кроме всего прочего, входила также пастьба гусей, чтобы не ушли на поле с совхозным овсом. Посевы рядом с деревней и не огорожены, объездчик на коне постоянно рядом. А по-пробуй не уследи — вечером объездчик пять рублей штрафа выпишет! На эти деньги семья неделю могла жить.
— Как я ненавидела этих гусей, — улыбается Ираида Михайловна. – Ну до чего же они были умные и хитрые. Однажды пригнала на речку, смотрю за ними: плещутся, делают вид, что купаются. Только мы увлеклись, они быстро — в траву и пошли на поле. Так даже, бывало, головы нагнут и пытаются улиз-нуть, пробираясь в высокой траве. Пасли, а что делать? Это были наши зимние запасы мяса.
Быть «богом» не посмела
Ничем особенным Ираида Сизова от своих сверстниц не отличалась, как и большинство из них, была дисциплинированной, хорошо училась… Разве что необычным было для сельской местности её имя.
Окончив в 1973 году Теньгинскую среднюю школу, сначала работала в совхозе пастухом, а затем по-ступила на юридический факультет Алтайского государственного университета. О выборе профессии в школьные годы особенно не задумывалась. Просто когда училась в старших классах, популярной была профессия юриста. «Правда, когда поступила, поняла, что это не дань моде, это моё призвание, — при-знаётся Ираида Михайловна. – Сейчас, по прошествии многих лет, понимаю почему. С детства у меня было остро развито чувство справедливости». Говорить правду в глаза, определять, что хорошо, а что плохо, было для будущего вершителя человеческих судеб нормой. Однако ей и в голову не приходило, что есть возможность реализовать это качество в какой-то профессии.
— Почему юрфак, не пединститут? Так я об этом даже не думала. Нам тогда казалось, что наши учите-ля не люди, а боги. Мы не могли представить, что они живут обычной человеческой жизнью: варят обе-ды, стирают, сажают картошку, по навозу ходят… Смотрели на них, как на святых, поэтому я и не меч-тала быть учителем.
Вспоминая свои школьные годы, не могу не сказать очень тёплых и нежных слов о своих учителях, в первую очередь о Марии Абрамовне Поповой и Галине Анатольевне Потаповой. Наш десятый «б» класс был самым дружным, самым-самым… И по истечении сорока лет мы продолжаем встречаться, искренне смеёмся над самими собой, вспоминая школьные годы. Тепло наших встреч остаётся в наших сердцах.
Всё началось с холода и огромного трактора
После окончания университета свежеиспечённого специалиста направили следователем в Чойский район, где вновь образованный райотдел располагался в плохо отапливаемом деревянном здании. Тогда казалось, что пальцы примерзали к клавишам механической печатной машинки. Первый выезд на место происшествия остался в памяти на всю жизнь. Из посёлка Весёлая Сёйка позвонили и сказали, что во-дитель трактора погиб под гусеницами большого Т-100. Была ночь, молодой следователь тщательно осматривала место происшествия и постоянно кого-то просила посветить фонариком то тут, то там… Тщательно описывала всё до мельчайших подробностей, как учили в университете. Позже узнала, что председатель сельского совета после выговаривал начальнику Чойской милиции: «Ну зачем вы таких-то девчонок посылаете-то? Она нас замучила». Узнав об этом, долго не могла избавиться от чувства, что сделала что-то не так. Хотя тщательный осмотр места трагедии позволил дать верное заключение о причине гибели тракториста: он был пьян и встал на заведённый трактор, тот поехал, и тракторист упал под гусеницу.
Брага и стиральная машинка
Через два года работы в милиции И.М. Сизову выдвинули на должность районного судьи. Тогда это была выборная должность. В мае 1983 года состоялись выборы, и до 1986-го работала в Чойском рай-онном суде.
За что судили тогда и сейчас? По большому счёту, считает Ираида Михайловна, сейчас судят за то же самое, что и тогда, — в основном были кражи государственного имущества: то телёнка, то комбикорм мужики утащат и продадут, добывая себе на выпивку.
В 1985-м в стране вышел антиалкогольный указ, но народ продолжал пить жутко. Поэтому было мно-го дел по браговарению. За это строго наказывали. И вот когда Ираиду Михайловну провожали на пен-сию, коллеги собрали её дела тех лет и долго смеялись над одним из них, в котором был записан рецепт браги быстрого приготовления. «Это потом нам стали говорить, что не надо описывать все стадии из-готовления зелья. А мы подробно раскладывали процесс по времени, фиксировали объёмы и вес ингре-диентов для получения алкогольного питья с помощью стиральной машинки. В приговоре так и напи-сано: «…и через час брага готова».
Сравнивая начало своей работы в статусе судьи с сегодняшним днём, Ираида Михайловна отмечает: сейчас чаще происходят убийства, а раньше, 30 лет назад, это были исключительные случаи. «Люди ос-терегались даже нечаянно убить человека. А теперь это в порядке вещей… На телевидении убийства целыми днями показывают. Наши же дети смотрят, и вид крови их не пугает. Транспорта меньше было, и меньше людей погибало под колёсами. Это был нонсенс, а теперь, к сожалению, норма», — сетует су-дья.
Только факты, душа здесь не при чём?
Судьи должны быть беспристрастными, но у каждого было хоть одно дело, которое за душу взяло. С одной стороны, по закону надо осудить, а по человеческим понятиям — жалко.
До сих пор Ираида Михайловна не может забыть дело, которое рассматривали на коллегии. Один мужчина убил собутыльника. У осужденного жена была дамой лёгкого поведения. В деревне все об этом знали. Она как раз находилась «в бегах», и он устроил посиделки у себя дома. Во время выпивки в комнату зашла его дочь, девочка лет восьми-десяти. Один из компании сказал хозяину: «Твоя-то дочь тоже гулящей будет». Причём в грубой форме. Сказавший это вскоре пошёл домой. Хозяин догнал его и ткнул ножом, попал в артерию, и тот на месте умер.
— Мотивы этого поступка понятны, и в основу решения ложатся только факты, но в душе мне было его жаль. Эта жалость иногда и подводила так, что мои приговоры отменяли за мягкостью. Когда я оп-ределяла меру наказания, всегда на основе доказанных фактов учитывала и личные качества подсуди-мого. И если для него жизнь человека не имела ценности, так в этом случае ничего похожего на жалость даже и не промелькивало в моей душе.
Рецепт отцовских пельменей
Часто Ираида Михайловна вспоминает своих родителей. Деда по отцовской линии расстреляли в 1937 году, и её отец рос сиротой. «Я плакала, когда читала дело своего деда. Ужасная нелепость: его признали «японским шпионом». Как он в Теньге стал японским шпионом, уму непостижимо?» Тогда была разнарядка на поиск врагов. Вот и из Теньгинского совхоза собрали мужиков самого трудоспо-собного возраста, с 28 до 40 лет, и большинство из них, 28 человек, расстреляли.
Отца растили родственники, и, чтобы оправдать свой кусок хлеба, он с детских лет занимался непо-сильным трудом. А когда его в армию забрали, был этому очень рад. Он говорил, что там «за всю жизнь наелся». Служил в Забайкалье три года. Командир части видел, что послевоенные голодные годы нало-жили свой отпечаток на юношей, которые пришли служить в армию. «Большей частью отец работал на кухне, и там он научился готовить, что для наших мужчин редкость», — улыбается Ираида Михайловна.
— Возможно, оттуда он привёз рецепт самых вкусных пельменей из трёх сортов мяса: говядины, сви-нины и гусятины. Это сейчас мы выбираем продукты по этикетке производителя в супермаркете, а во время моего детства люди только за счёт подсобного хозяйства выживали. На зарплату прожить было невозможно. Я в детстве мечтала, чтобы мама купила мне болоньевый плащ и блестящие резиновые бо-ты на каблуках, в которые модницы вставляли туфли. Но мне их так и не купили…
Родина там, где родители
С возрастом чаще вспоминается родная деревня – Шиба, которая всегда манит ушедшим детством, признаётся Ираида Михайловна.
— Тянет меня в эту Шибу, как мою маму. Мы перевезли её к себе в город, но каждой весной она уез-жала к сестре в деревню. Зимой возвращалась. Ну, думаю, перевезу её со скотиной, может, перестанет рваться в деревню. Так и сделала. Вскоре мамина корова стояла в городском пригоне. Пришла очеред-ная весна, а мама всё в окно смотрит. Спрашиваю: «Ты Шибу свою отсюда хочешь увидеть?» — «Хочу». До слёз доходило, настолько она эту деревню любила.
Мама всю жизнь в совхозе трудилась разнорабочей, а летом в основном готовила еду для бригады кормозаготовителей на полевом стане. Отец 37 лет буквально «отпахал» на тракторе. Он терпеть не мог шума работающего трактора, не выносил звука стиральной машины. В перестройку погиб в лесу. По-ехал валить лес на дом младшей сестре. Уже весь лес свалили. Осталась одна — сотая лесина, отец внизу готовил обед на костре. Поднялся к молодым, чтобы забрать свою пилу. Когда возвращался, лесина «догнала» его и ударила по голове самой верхушкой. Всего один год и был на пенсии. Как он её ждал, эту пенсию, считал её манной небесной…
Гутя, я тебя вижу!
— Каникулами летними мы распоряжались по своему усмотрению только до 14 лет. Помню, маленькая, я к тётке ездила, а потом уже нет – покос. Тогда мы обязаны были на покосе работать, не только на сво-ём, но и на совхозном. У нас школьная бригада была, в совхозе нам давали задание: выполняйте, как хо-тите. Управляющий утром встаёт — и по домам. Подружка была у меня в детстве, спрячется в аиле, а управляющий фермой подъедет на коне и кричит: «Гутя, я тебя вижу!» Ей казалось, что он и вправду её видел. Не выдерживала, выходила и ехала на покос. Утром всех собирали, садили на машину и — впе-рёд, кто копновозом был, кто грёб, кто валки переворачивал… Да и как-то стыдно было, не пойти рабо-тать, когда всё село на покосе. Даже в голову не приходило увиливать. Другой раз, может, только и Гутя спрячется, но её найдут…
Покос рано или поздно заканчивался, и мы ходили в лес за ягодой. В основном за кислицей, много её было. Грибов у нас там видимо-невидимо. Мама солила их, очень вкусные были, даже плов из них гото-вили. Но только из шибинских грибов плов вкусный. Бывало в детстве соберём, принесём домой и стряпаем пирожки из пресного теста. Мама часто вспоминала: «Приду домой с работы – от дома до свинарника мучная дорожка, значит стряпают: что не получится – всё поросёнку».
Наша работа – не мёд
Вспоминая 90-е годы, Ираида Михайловна отмечает, что это был самый сложный период деятельно-сти. Тогда в законодательстве происходили бесконечные изменения. Сложно было даже во время рабо-ты в Верховном суде, настолько было всё неоднозначно. Практику только наработают — вот тебе ново-введения! Однако кардинальных изменений, касающихся её специализации, не было, так как в основ-ном вела уголовные дела.
— Вот в гражданском ногу сломишь. Да и склонность к гражданскому праву иметь надо. Когда прошла реформа судебной системы, районные суды разгрузили. Возродили институт мировых судей, но нагруз-ка на них возросла значительно. Они буквально захлёбываются в делах. Сроки рассмотрения дела там ограничены – десять дней. И чтобы всё строго по закону и вовремя. Судейская работа – не мёд. Не вся-кий выдерживает. В основном сейчас судьями работают женщины. Уголовные дела тяжёлые с эмоцио-нальной точки зрения. С другой стороны, уголовный закон более конкретный, легче расставить всё по своим местам.
Меня не раз спрашивали, как я отношусь к смертной казни. Такой вид наказания за тяжкие преступ-ления в нашей стране должен сохраниться. На практике я убедилась, что девяносто девять преступни-ков из ста не каются в содеянном, считают себя правыми. Такие никогда не поймут, что лишить челове-ка жизни – это самый тяжкий грех.
Судьёй бы не стала…
В юности Ираиде Михайловне при выборе профессии не пришлось стоять на перепутье: юрфак — и точка. Но сегодня уже нет той категоричности. Говорит, если бы пришлось по новой начинать жизнь, то, скорее всего, этот путь не выбрала бы.
— Почему? Всё просто. Нет в нынешнем обществе должного уважения к суду. Если раньше никто не увиливал от процесса, то сегодня, чтобы его организовать, надо пройти через крючкотворство и уловки сторон. Однажды полгода я рассматривала одно большое дело. Адвокат не являлся на заседание то по причине того, что сам внезапно заболел, то жена заболела, то квартиру обокрали… И вот представьте: адвоката нет, а народ со всех районов приехал — из нашей республики, из Алтайского края. И все потра-тили время зря, потому что адвокат из Барнаула не явился. Затягивание процессов стало нормой.
Сейчас очень сложно работать в суде. И в нашей работе всегда так – одна сторона довольна решени-ем, другая недовольна. Все переживают. Но как ведут себя при этом? Невоспитанных стало больше. Выйдут из зала суда и начинают кричать и посылать вслед обидные слова, проклятия, обвинения в предвзятости. В советское время такое хамское поведение даже представить было невозможно.
Сокурсники – друзья на всю жизнь
Вспоминая студенческие годы, считаю, что мне и моим однокурсникам очень повезло. Нас учили не просто прекрасные преподаватели, но и прекрасные люди. Они нас любили, не разделяя на провинциа-лов и на городских. Специфика профессии накладывает свой отпечаток на жизнь человека, так и с судьями. С одной стороны это люди публичные, с другой – их круг знакомств имеет определённые не-гласные рамки. Именно поэтому чаще всего они дружат с представителями своей профессии.
У Ираиды Михайловны много друзей осталось со студенчества. До сих пор они поддерживают связь. Есть среди однокурсников друзья, поэтому часто находится повод, чтобы съездить друг к другу в гости. Недавно в АГУ отмечали сорокалетие юридического факультета, так на этот юбилей собрались все кур-сы.
— Посмотрели мы друг на друга и не узнали. Некоторых своих преподавателей увидела, кого-то уже нет в живых.
Недавно отпраздновали сорокалетний юбилей факультета, ездила на праздник, встречалась со своими однокурсниками и выпускниками юрфака. Некоторых преподавателей своих увидела, некоторых уже нет в живых. Столько лет прошло…
Истинные ценности не ветшают
Ираида Михайловна уже семь лет на пенсии. Теперь основным своим занятием считает заботу о близких, ведёт домашнее хозяйство. Много времени проводит на кухне, любит готовить. Булочки пекла всю жизнь, но на пенсии это стало второй профессией. Каждое лето ездит в родную Шибу к родствен-никам на покос.
— Правда, силы уже не те, так что помогаю, как могу — у котла, например. Сына младшего и старших внуков нынче брала с собой, они помогали сено грести. Есть у нас и огород, но это вотчина мужа, он там работает. Предваряя естественный вопрос, отвечаю: если мы, судьи, уходим на пенсию, то можем пойти только на преподавательскую работу. Мы не вправе вести консультации, не можем состоять в политических партиях… Судьями избираемся пожизненно, состоим в судейском сообществе и подчи-няемся его законам. Но, как и все люди, соблюдаем общепринятые нормы человеческой морали. Мой жизненный опыт подтверждает, что человек не должен жить только ради себя, думая только о себе. Можно найти тысячу причин, чтобы чувствовать себя несчастным, но надо быть самим собой, не стес-няться чтить общечеловеческие ценности, такие, как уважение к человеку, к старости. Надо сохранять чувство справедливости, чувство долга в течение всей жизни. А представления «о подвигах, о доблести, о славе…» — они не преходящи во все времена. Почему я об этом говорю? Да потому, что наша профес-сия не просто востребована, она попала в разряд высокооплачиваемых. Сегодня много молодых людей идут в юриспруденцию. Не успеют начать работу, хотят высокую зарплату, квартиру… Мы-то шли не за этим, а для того, чтобы сделать наше общество справедливым, чистым… И очень хотелось, чтобы наши преемники не забывали о своём предназначении – быть служителями Фемиды.
Я считаю, что, по большому счёту, мне всегда везло на хороших людей. Те, кто был со мной рядом, всегда оказывались отличными людьми. Начиная с советских времён они меня поддерживали, и благо-даря им я состоялась как человек, как профессионал. Не буду перечислять имена, эти люди всегда знали и знают, как я их уважаю и искренне люблю.
Предвидя ваш вопрос «есть ли у меня враги», я скажу так: невозможно нравиться всем, поскольку, если вам постоянно будет сопутствовать удача, то, какой бы заслуженной она ни была, у вас появятся недоброжелатели. Это закон природы. Несмотря на это, я хочу пожелать нынешнему поколению судей оставаться людьми в любой ситуации. Уважение к истинным ценностям — далеко не всегда залог спо-койной жизни, но по крайней мере — залог душевного покоя.
