Было это в 1987 году. Положили меня в областную больницу, в терапевтическое отделение. Там же получал лечение и Чет Кыдрашевич Кыдрашев. Он часто ходил по больничным коридорам, держа руки за спиной, надо полагать, о чем-то думая. Нет-нет я ловил на себе его заинтересованный взгляд, словно человек приглядывался ко мне. У нас разница в возрасте с Четом Кыдрашевичем была большая, и я даже предположить не мог, что он меня знает. Сколько прошло времени, не помню, но вдруг он подошел и предложил перейти к нему в его палату.
Так состоялось мое знакомство с Четом Кыдрашевым. В течение нескольких дней мы с ним лежали вместе. И все это время он много рассказывал. Нет, не о своей судьбе, по воле которой стремительно сделал карьеру и, не дожив до пенсионного возраста, был отправлен на заслуженный отдых. А о том, как в течение 25 лет чувствовал собственную невостребованность…
Его рассказы в основном были о трудном становлении нашей автономной области, о годах несамостоятельности региона, бывшего лишь сырьевым придатком Алтайского края. Инфраструктура совершенно не развивалась. Краю мы предоставляли одно мясо. Огромные колхозные и совхозные стада шли под нож и отправлялись на Бийский мясокомбинат. Об этом сказано много, и я не буду повторяться.
На любое нововведение непременно нужно было получить добро в краевом центре. Выход напрямую со своими проблемами на Москву расценивался как предательство. Жить с ограниченными лимитами и развиваться было не просто сложно, невозможно. И приходилось действовать в обход, натыкаясь на недовольство краевого руководства.
Именно за эту самостоятельность Чета Кыдрашевича в крае недолюбливали — выбивает фонды напрямую! Он это знал, но общественные интересы были превыше чувства самосохранения, и при любом удобном случае Кыдрашев старался что-то заполучить для области.
Так случилось, что очередь по распределению спецтехники – ассенизационных и снегоуборочных машин – для области все не подходила и не подходила. Ситуация напоминала тупиковую, и Кыдрашев решил во что бы то ни стало попасть на прием к самому А.Н. Косыгину, Председателю Совета Министров СССР. О справедливости премьера, его рачительности ходили легенды. Будучи в Москве, Кыдрашев попытался записаться на прием, но получил отказ.
С позиций своего времени он решился на настоящую авантюру — дождаться приема. Не обращая внимания на замечания помощников, предупреждения, что его попытки напрасны, он настойчиво ждал… Часы отбили уже полночь, час ночи, три часа… В четыре часа утра его позвали в кабинет Председателя Совмина.
Разговор не просто состоялся. Алексей Николаевич пообещал помочь. И слово сдержал. Уже через месяц необходимая техника поступила. Конечно, такая инициатива руководству Алтайского края не понравилась. Там посчитали, что Чет Кыдрашев, не согласовав с ними своих действий, превысил полномочия. Грозились, что урежут фонд для области. Однако не в силах были перешагнуть через решение самого Косыгина.
Новость о настырном руководителе с Алтая разнеслась по многим кабинетам Москвы, как и то, что к нему благоволит сам Косыгин. Следуя проторенной дорогой, Кыдрашев стал заходить в ведомства с просьбами напрямую обеспечивать регион техникой. И получал согласие. А все потому, что был принят Косыгиным…
Волновала Кыдрашева судьба и национальной школы, кузницы кадров. После В.К. Плакаса нужен был достойный преемник. Такой нашелся, им стал А.Х. Вязников, успешно работавший в Усть-Кане. Но напрямую перевестись не получилось, пришлось поработать в Майме. Как показало время, чутье на профессионалов своего дела Чета Кыдрашевича не обмануло. Александр Хрисанович вошел в летопись работников образования республики как один из лучших директоров школ.
Знакомство с Четом Кыдрашевичем было у меня короткое, но его рассказы оставили массу впечатлений.
Эдуард Бабрашев.
