Мой любимец Пегаш, низкорослый конь монгольской породы, распространённой на юге Горного Алтая, уверенно придерживался заданного ему направления, будто ориентируясь по заснеженным вершинам хребта Чихачёва. Он так умело и удивительно плавно шагал между камнями и осыпями, что командовать им совсем не было нужды. Ступал он спокойно и уверенно, не спотыкаясь и не подпрыгивая. Полностью доверяя ему, я на ходу вынимал то карту, то бинокль и осматривал окрестные горы. Временами даже делал короткие пометки в полевой геологической книжке.
Я направлялся в самые верховья реки Бугузун. Её название переводится с монгольского как Могучая река. Почему так, никто не знал: обычная бурная и полноводная горная речка, каких много в верховьях Юстыда, на границе Монголии, Горного Алтая и Тувы. Здесь, по скудным данным наших предшественников, могло находиться еще не известное, но очень перспективное рудное месторождение. Нашей геолого-геофизической партии было поручено предварительно обследовать этот участок.
До палаточного лагеря Бугузунского отряда, где начальником был мой давний коллега геолог Пётр Новиков, я добрался к обеду. Хозяин лагеря, услышав стук копыт, вышел из палатки мне навстречу. Коренастый, как всегда, чисто выбритый, с русым чубом, выбивавшимся из-под зимней шапки (он всегда одевался тепло, приговаривая: «Жар костей не ломит»), он протягивал мне навстречу обе руки. Руки у него были красивые – крепкие, рабочие, потемневшие от горного солнца.
Спешившись и быстро расседлав коня, после обычного обмена приветствиями я начал разговор с Петей.
– Ну что, Михалыч? Опять один в маршрут ходил? Опять нарушаешь ТБ? Спешишь, торопишься? Никого и ничего не боишься?
– И опять ты, Борисыч, о своём! Всё о безопасной технике своей, будто это самое главное, – ответил начальник отряда. – Не тревожься ты, всё в порядке! Как было, так и останется. Все здоровы, все пашут как черти. Так что к концу месяца план будет выполнен полностью. Осталось совсем немного.
– Это здорово, Петя! Очень хорошо, даже отлично! Давай сядем, и ты всё расскажешь. Но не долго, я еще хочу сходить на перевал, посмотреть там кварцевые жилы. Пешком, без коня. А Пегаша можешь отправить обратно на базу хоть сегодня, хоть завтра утром вместе со своим конём.
– Хорошо, так и сделаем. Но один на перевал не ходи, возьми с собой Сашу, водителя, ему сегодня здесь делать нечего. И ещё одно, Фёдор Борисыч: сам-то ты приехал к нам один по высокогорному бездорожью, да ещё по ущелью и между скалами и вброд реку пересекал. А это что, разве не запрещено?
– Да, ты прав, Петро! – кивнул я головой и достал сигареты. – А теперь давай закурим!
– Ты что, забыл, что я некурящий?
– Нет, прости, я об этом помню, – извинился я. – Да, чуть не забыл: как тут у тебя работает этот барнаульский археолог?
– Очень хорошо! Все бы так пахали, как он. А вечерами нам лекции читает по истории здешних мест и народов. Кстати, Борисыч, он просил дать ему отгул хоть на полдня. Хочет осмотреть тут рядом, на террасе под скалой, одно место, где может быть, как он считает, стоянка древнего человека. Отпустить его?
– Конечно! Пусть идёт. Это же рядом и прямо на тропе…
Конечно, моё предложение закурить было лишним: Петр Михайлович никогда не курил. И в поле он совершенно не употреблял хмельного, хотя и не был абсолютным трезвенником. Он был известен еще и тем, что никогда не произносил бранных слов. Мало того, не терпел, когда при нём кто-то матерился. Об этом знали все — и геологи, проработавшие с ним вместе много лет, и сезонные рабочие.
А рабочих в свой отряд он почти всегда отбирал сам. Вот и здесь, для работы в самых истоках реки Бугузун, у него был, что называется, «гвардейский» состав помощников, здоровых и достаточно опытных, знакомых со спецификой работы в заоблачном высокогорье, на высотах до трёх тысяч метров и более. Среди них выделялся лишь один — интеллигентного вида щуплый Владимир. Историк, сотрудник Алтайского краеведческого музея, он попросился к нам поработать сезон из чистого любопытства, движимый любознательностью и романтическим желанием повидать настоящие Алтайские горы. И оказался ценным и очень добросовестным работником. Будучи по натуре исследователем, Володя без особого труда освоил приёмы, необходимые для выполнения геохимических, радиометрических, магнитометрических и иных видов полевых съемок.
Основные работы в отряде Новикову помогали проводить три студента-практиканта с Урала, из Исовского геологоразведочного техникума. Петр Михайлович, как специалист с большим и разносторонним практическим опытом, смог распределить обязанности среди своих сотрудников так удачно, что каждый из них перевыполнял дневные нормы в два-три раза, а то и более. Достигалось это сравнительно просто, так как каждый исполнитель мог выполнять работу двух-трёх специалистов. Например, с утра до обеда вел геологический маршрут с отбором образцов и проб, а на обратном пути включал прибор и проводил измерения магнитного поля. Рабочий же собирал мешочки с пробами и складывал их в рюкзак. Благодаря такому совмещению профессий пустые переходы по маршрутам сводились к минимуму и делалась вся работа вполне качественно.
Прежде чем доверить Новикову выполнение таких разносторонних сложных работ на ответственном перспективном объекте, моя идея довольно долго обсуждалась с начальством. Но у нас, в Алтайской геофизической экспедиции, и начальник Василий Андреевич Ирлик, и главный инженер Эдуард Фёдорович Запорожский были новаторами, которых не смущали риски и всякие неопределённости. Они доверяли мне так же, как я доверял Петру, и прислушались к мои доводам.
– Посмотрите, кем стал Новиков за минувшие годы: придя к нам после армии совсем молодым мальчишкой, он выучился, получил аттестат зрелости в вечерней школе и диплом техника-геолога в заочном техникуме. В поле умеет делать любую работу, от топографии до геологических маршрутов. И людьми командует без шума и крика, без матерков и нотаций. Сам водитель, у шоферов авторитетом пользуется, хотя водку практически не пьёт. По-крестьянски расчетлив и несуетлив, всегда уравновешен и спокоен. А какая у него чудесная семья, жена Рая и дети! Вот поэтому-то его все слушаются и по-хорошему уважают. Так что если он за что-то берётся, то всё будет сделано как надо.
В результате отряду Новикова в виде эксперимента было выдано задание на выполнение всех предусмотренных геологическим проектом работ на Бугузунском участке. Результаты он должен был сдать «под ключ». И вот пришла пора ему отчитаться за всё, что они здесь вытворили.
Мы с Сашей спустились по берегу реки, осмотрели и задокументировали несколько скальных выходов. Ничего особенного, интересного мы здесь не обнаружили. Но я обратил внимание на то, что над нами постоянно кружится какая-то крупная птица.
– Саша, смотри: там гнездо орла. Вот, прямо на острой вершинке. Отсюда плохо видно, скалы скрывают.
– Ой, это очень интересно! А если залезть туда посмотреть?
– Да, любопытно. Но лезть туда опасно, свалиться можно. Хотя и не очень высоко, метров двести, но круто здорово. Час займёт у нас.
– Но может, попробуем всё же?
– Ладно, полезем, займёмся запрещенным у нас альпинизмом. Рюкзаки оставляем здесь, телогрейки тоже. Берём только фотоаппарат и молоток. Ты — за мной, и потихоньку-потихоньку!
Гнездо оказалось солидной чашеобразной постройкой диаметром около метра, Оно состояло из принесённых издалека различных, подчас очень неожиданных предметов. Здесь были прутики, волосяные конские путы, железная проволока, кусок верёвки. Все они были крепко свиты между собой. А внутри, на дне гнезда, покрытом какой-то тряпкой, сидели два птенца, протягивая в нашу сторону желтые клювики.
– Они есть хотят, – сказал Саша. – Принимают нас за родителей.
– Да, это так. Но за кого принимает нас их мамаша? Она так близко летает! Того и гляди спикирует на нас и собьет отсюда. Так что хватит разглядывать орлят, смотри за орлицей. Если нападёт на нас, то отбивайся молотком. А я сфотографирую их и будем спускаться. Но опять не спеша, потихоньку.
Мы возвращались в лагерь, предвкушая, как поразим всех рассказом о нашей фотоохоте. Но в лагере нас ждало ещё более неожиданное известие:
– Володя приходил. Звал нас посмотреть, какой скелет он откопал на берегу. Говорит, что могила глубиной всего чуть больше метра, древняя.
– Что ж, пойдем глянем, – согласились мы.
И через десять минут изумлённо ахнули, увидев на дне могилы тщательно очищенные, аккуратно отпрепарированные кости полного скелета. – Вот это чудо! И как же ты, Володя, угадал, что копать надо именно здесь?!
– Так это же очень просто: древние жители этих мест не очень отличались от нас с вами во многих отношениях. Это место очень удобное: под скалой, защищенное от ветра, не заливается водой и видно издалека. Самое удобное для захоронения своего уважаемого соплеменника.
– А почему уважаемого?
– Иначе его бросили бы прямо тут на съедение разным зверям. И не закапывали бы с большим трудом в такой плотный каменистый грунт. Вот если бы это был знатный человек, то его свезли бы вниз, в долину Юстыда или Чуи, и соорудили курган, каких там много. Тем не менее это захоронение очень ценно для археологии: на такой большой высоте здесь могильники пока неизвестны.
– А давно это было?
– Я думаю, тысячи две-три лет тому назад, в эпоху верхнего неолита. Видно, что каменных палеолитических изделий нет, а вот позеленевшие шейные позвонки и нижняя челюсть говорят нам, что некогда этот человек носил бронзовые украшения. Более детально мы всё это узнаем потом, когда изучим все косточки. В любом случае это будет очень, очень ценный экспонат нашего музея.
Дальше копать было некогда, солнце уже зашло за гору.
Мы быстро сфотографировали скелет, пронумеровали кости и тщательно завернули их в обёрточную бумагу, предназначенную для упаковки геологических образцов. Потом сложили эти древние останки в плотный деревянный ящик, который поедет отсюда в Барнаул.
Володя был удовлетворён, если не сказать счастлив. Он повторял:
– Такая находка! Такой чудесный объект! Может, здесь обнаружится целый могильник или даже новый археологический комплекс?
Володя оказался прав: скелет экспонируется в отделе истории Барнаульского музея уже много лет…
Вечером мы с Петром растопили печурку и зажгли пару свечек. Пока я просматривал полевую документацию – геофизические журналы, геологические дневники и прочие бумаги, Пётр составил наряды за месяц. Расценили их и прикинули, сколько же заработал его отряд. Получилось, что зарплата оказалась больше обычной в четыре с лишним раза. Да еще премия могла быть существенной.
– Вот это будет нормальная получка! – удовлетворенно отметил начальник отряда. – Пойду скажу ребятам. Они ждут результата. И пусть просмотрят, подпишут наряды.
– Так уже поздно, а утром вставать надо рано.
– Да ничего, утром будет много дел. Надо сделать еще несколько контрольных и повторных измерений. И будем собираться, складываться, машину грузить. Ехать до базы долго, дороги-то нет. Да и обрадовать ребят стоит: хоть я и говорил им, что заработаем мы хорошо, больше всех в экспедиции, но они мне не очень верили, – и добавил: – Да я и сам не очень-то надеялся на такой результат: зарплата светит больше, чем у начальника экспедиции, – такого у нас ещё никогда не было!
– Ну что ж, Пётр Михайлович! Очень рад за тебя и за весь твой отрядный коллектив! Хорошо поработали — хорошо и заработали, всегда бы так! Вот что значит аккордная оплата труда! А если ещё в твоих пробах, отобранных здесь, обнаружим что надо, хоть вольфрам со свинцом, хоть серебро, тогда всё будет вообще очень здорово!
Федор Бакшт
***
P.S.: К сожалению, эта аккордно-премиальная система оплаты труда в нашей экспедиции не прижилась. Таких энтузиастов-исполнителей, как Новиков, больше не нашлось. И признали эту систему оплаты «слишком сложной и трудно реализуемой».
АККОРД (итал. accordo — соглашение, договор) – сдельная разовая оплата завершенной работы, единовременная выплата организацией заработной платы работникам за весь объем полностью выполненных работ по заранее установленной ставке оплаты. Обычно применяется в условиях, когда работу надо выполнить срочно и заказчик готов оплатить ее по повышенному тарифу. Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. — 2-е изд., испр. М.: ИНФРА-М. 1999 – 479 с.
