Вряд ли когда общественность широко отмечала юбилей писателя Василия Тордоевича Самыкова, но 75-летний стоит чествования. Знаю: его земляки как-то устраивали торжественное мероприятие по поводу дня рождения своего знаменитого односельчанина-поэта. Конечно, встречи Паслея Самыка с читателями, алтаеведами, студентами и даже конференции с его непосредственным участием проводились.
Причина этому – во-первых, скромность поэта. Читатели, алтайские и русские, есть, и ладно. (У него имеется ряд переводных на русский язык поэтических сборников.) Помнится, незнакомый мне человек, держа в руках сборник стихов П. Самыка, интересовался, сколько же лет автору. Услышав, что ему уже за семдесят, усомнился – был уверен, судя по стихам, что Самык «вечно молодой», целеустремленный, широко мыслящий поэт.
Второй, на мой взгляд, причиной является дата его рождения – 26 декабря. Все озабочены встречей Нового года. Хотя юбилей любимого многими поэта могли бы отметить в узком кругу писателей.
2013-й выдался «урожайным» на юбилеи: 75 лет С. Манитову, Д. Каинчину, Ш. Шатинову, 80 – Л. Кокышеву, 115 – Ч. Чунижекову. Может показаться, что народ «устал» от юбилеев. Но Василий Тордоевич Самыков (Паслей Самык), народный писатель Республики Алтай, заслуженный работник культуры Российской Федерации, достоин того, чтобы его чествовали на республиканском уровне. Тем более что Самык относится к плеяде легендарных алтайских писателей и поэтов. Он свидетель многих писательских судеб, литературных событий российского масштаба, чем с легкостью может поделиться. Так что его персона достойна внимания, а творчество – монографического изучения. К сожалению, из-за отсутствия сектора литературы в НИИ, некому браться за это.
С намерением частично восполнить пробел я и взялась за перо. Хотя исследовательскую деятельность в этом направлении начинала с изучения образного мира поэта, меня, аспирантку, прежде всего удивила необычность его образного мышления и стихосложения. Да, Паслей Самык отличался от своих предшественников именно масштабностью мышления, необычным видением, эпическим складом ума. Конечно, отмечается и песенность его стихотворений, но отличная от имеющейся у современников. Сравнивая трех разных поэтов – Кокышева, Шатинова, Самыка, я писала тогда: если Лазарь Кокышев все время ведет разговор с народом, а Шатра Шатинов обращается к своим предкам, то Паслей Самык видит мир целостно, так сказать, с высоты птичьего полета. Каждый из них обладал такими «кодовыми образами-символами, которые способствуют яркому выражению авторской мысли: Кокышев всем своим творчеством утверждал величие жизни, Шатинов воспевал человека стойкого, верного своим нравственным принципам, а Самык – стремление людей к красоте, добру, человечности.
Дебют поэта состоялся в 60-е годы, когда один за другим были изданы поэтические сборники с необычными для слуха читателя названиями: «Сын солнца» (1964), «Сердце, раненное молнией» (1967), «Огненный марал» (1969) и т.д. Вот одно из первых стихотворений поэта в нашем подстрочном переводе:
Отец мой – Солнце,
Мать моя – Земля.
Весь я – лучи Солнца,
Весь я – сияние, молния,
На земле стою,
Слегка покачиваясь…
На первый взгляд кажется, что Самык подражает межелайтисовским строкам, однако стихотворение создано по мотивам алтайских народных сказок, в которых герои считаются детьми природы, изображение же – всегда гиперболическое. Такими словами он заявил о себе, так описал рождение своего лирического героя.
Окончив Каспинскую, затем областную национальную среднюю школу, Василий Самыков поступил на алтайское отделение ГАГПИ. Времена были строгие: прежде чем что-либо сказать, сначала следовало хорошо подумать. За неосторожность в словах пострадал один из его сокурсников, поэтому Паслей Самык оставил учебу на третьем курсе. Ему не хватало прежде всего свободы творчества, слова и действия. Примером служили московские студенты Л. Кокышев, А. Адаров, Э. Палкин и другие. Дождавшись летних каникул, Олимпийских игр, он, не сообщив родителям, уехал в Москву и подал заявление в Литературный институт им. М. Горького и поступил, несмотря на большой конкурс. С тех пор у него появились крылатые слова: «Каспа — Москва», так же как у Кокышева «Акча – чаазын, кижи – алтын» («Деньги – всего лишь бумажка, а человек – золото»).
Будучи в столице нашей Родины, он обрел достойных единомышленников, добрых друзей разных национальностей, познакомился со студентами – ныне всемирно известными поэтами Е. Евтушенко, А. Вознесенским, Р. Рождественским, О. Сулейменовым, Э. Межелайтисом, с турецким поэтом Н. Хикметом и многими другими.
Его лирику я сравнивала тогда с творчеством армянского поэта Паруйра Севака, оказавшегося в те годы за границей, поскольку героям обоих присущи были распахнутость сердца, готовность отдать всего себя без остатка общему делу – благополучию всех живущих на земле людей. С помощью системы поэтических образов поэты разных национальностей художественно высказывают мысли о мире, человеке. Образный мир П. Самыка удачно передан в переводах Г. Кондакова, Г. Панова, И. Фонякова. Последний так охарактеризовал особенности его стиха: «Паслей Самык – поэт… самый легкий и самый трудный для перевода. Легкий потому, что он пишет большей частью стихом, близким к свободному… Труден же Самык для перевода потому, что чрезвычайно сложно передать в иной языковой стихии его интонации, не опирающиеся зачастую на четкий стихотворный размер».
Если лирика Кокышева представляет собой диалог с народом, то поэзию Самыка можно определить как обращение к публике. Открытая гражданственность, устремленность в будущее – его отличительные черты. Лирическому герою Самыка присущи вечное горение и молодость души. Новаторство поэта состоит не в использовании «лесенки» или употреблении необычных, новых слов и выражений, а во всеохватном взгляде на мир, в стремлении к философичности, в серьезности выдвигаемых проблем. Поэт воспевает красоту человека, его сердце, чутко реагирующее на внешние события, остро чувствующее пульс планеты, – это огромный мир. Основной пафос стихотворений заключен в словах: «Лишь бы на земле, где дождь и снег, каждый настоящий человек, просто в мире человек был бы счастлив!» Ощущение взаимосвязанности человека с миром, Вселенной, вечностью жизни выражено в строках: «Я землей становлюсь, душу ее понимаю, с деревом, камнем, воздухом смешиваюсь – живой. И всю прошлую жизнь человечества, кажется, знаю я». В последние годы Паслей Самык много переводит с русского и тюркских языков произведения национальных авторов, написал пьесу для постановки в национальном драмтеатре.
В 90-е годы мне посчастливилось встретиться с матерью поэта, прожившей в родном селе Каспа Шебалинского района девяносто один год, воспитавшей пятерых детей, двое из которых поэты, женщиной мудрой, с энциклопедической памятью. Она мне рассказала о своих встречах с Г.И. Чорос-Гуркиным, П.А. Чагат-Строевым и другими. Отец Василия Тордоевича был фронтовиком. Будучи призывником, он встретился перед эшелоном в Бийске с известным на Алтае предсказателем Аду, возвращавшимся из ссылки голодным. Тордой угостил его буханкой хлеба, а тот и предрек: не бойся войны, вернешься невредимым. И вернулся Тордой, на радость семье, после войны и воспитал детей: троих сыновей и двух дочерей. Время было трудное, но эти люди жили счастливо. Так и их сыну, Василию Тордоевичу Самыкову, пожелаем здоровья, долголетия и творческого вдохновения.
Нина Киндикова, профессор факультета алтаистики и тюркологии ГАГУ.
