Лазаря Васильевича Кокышева я называю лучезарным гением алтайской литературы. Он обрел популярность и признание еще при жизни.
Среди тройки друзей по Литературному институту им. М. Горького (Аржан Адаров, Эркемен Палкин, Лазарь Кокышев) он был правофланговым, вел «большую борозду» современной алтайской литературы. Ему легко давались все жанры: романы, лирический эпос, драмы, проза, стихи. Прекрасно владея родным языком, он был понятен, близок и любим земляками. Многие перечитывали по нескольку раз его романы, знали наизусть стихи и с упоением пели полюбившиеся песни, написанные его рукой «Турналар», «Шуралай» и другие. Все потому, что, как подметил великий дагестанский поэт Расул Гамзатов, «самые великие стихи создаются из слов простых».
Как и все талантливые люди, Кокышев был талантлив во всем. За что бы он ни брался, все у него получалось с легкостью. Лазарь прекрасно рисовал, причем так, будто делал это не карандашом, а словами, точно подмечая основные черты лиц людей, их привычки и даже характер. Рисовал он по памяти, где придется и на чем угодно. Делал это с юмором и в то же время с любовью. Наверное, поэтому его рисунки «говорящие», то есть очень выразительные и живые. Их сразу стали называть дружескими шаржами. Шедевры рождались в руках автора буквально за пару минут. Один из них он назвал «Б.У. Укачин читает стихи перед М.В. Карамаевым», где алтайский писатель и поэт держит в руках свою книгу, а у Карамаева с блаженным видом рождается мысль в голове: «Следующая строка будет обо мне…»
Множество рисунков Л.В. Кокышев раздарил друзьям-приятелям. Часто он изображал Аржана Адарова, Эркемена Палкина, корреспондентов газеты «Звезда Алтая» Анатолия Косинцева и Владимира Яценко.
Однажды Лазарь нарисовал меня без одежды и сказал: «Тут ты похож на змею, проглотившую мышь». (Мы с ним часто упражнялись в острословии.) Я ему ответил: «А твои щеки похожи на недоваренный и переваренный пельмени из студенческой столовой зооветтехникума. Рисовать меня можешь как угодно, я все равно не обижусь». К дружеским шаржам Кокышева я всегда относился с юмором и не помню, чтобы кто-то из его «натурщиков» обижался на него. Напротив, это считалось за честь.
Лазарь был еще и музыкально одаренным человеком. Дома у него стояло пианино. Когда у поэта в период творческих отпусков появлялось свободное время, он часами музицировал, подбирал разные мелодии, пел арии из оперетт. В те годы я жил у него за стенкой, в доме между библиотекой и рестораном «Алтын Кёль» (ныне — банком «Ноосфера»), и становился его невольным слушателем.
За сорок с небольшим лет Лазарь Васильевич Кокышев оставил своим потомкам солидное наследие: создал три романа – «Арина», «Созвездие Орион» и «Цветок степей», повесть «Сто писем» («Jус письмо»), стихотворную трагедию «Туманный Аргут» и множество других произведений.
Не менее талантливо он переводил на алтайский язык А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Т.Г. Шевченко, Н.А. Некрасова и других.
Я горжусь тем, что с этим гениальным человеком у меня, как и у многих других его коллег, были теплые дружеские отношения. Он отличался добротой и щедростью. Про таких говорят: «Отдаст последнюю рубаху». Лазарь с легкостью дарил не только дружеские шаржи и рукописи, но и свою одежду. Давал знакомым деньги и никогда не считал их.
Как-то он подарил вязаный пуловер и брюки. Брюки оказались большими, я храню их до сих пор как ценный музейный экспонат. Очень дорожу и доставшимся мне черновиком его стихотворения.
С годами слава гения алтайской литературы растет, а это значит, что он жив, он вместе с нами.
Как-то Гоголь сказал про Пушкина: «Он есть явление чрезвычайное: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится лет через двести». Про Кокышева я бы сказал, что он невиданная райская птица, прилетевшая к нам из будущего.
Василий Самыков (Паслей Самык).
