«Батальонная разведка, мы без дел скучаем редко…»

Александр Прокопьевич Копылов, уроженец Усть-Канского района. Служил в Демократической республике Афганистан в составе 40-й армии с апреля 1981 по ноябрь 1982 года в Третьей разведывательной десантной роте Баграмского отдельного разведывательного батальона. Награждён медалью «За отвагу».

«Просто запрыгнул в вертолёт…»

Невысокий худощавый парень с большими светло-голубыми глазами смотрел на «покупателя» без всякой надежды. Командир роты в десантной форме отобрал пятерых высоких ребят крепкого телосложения. Новобранец с ростом метр семьдесят в строю стоял предпоследним, офицер даже не смотрел в его сторону. Всё произошло быстро: прозвучала команда, и ребята поднялись в вертолёт. Как во сне Александр схватил своё личное дело из рук сослуживца и запрыгнул вслед за другими. Уже в Баграме командир понял, что он везёт шестерых вместо пяти. Досталось «прыгуну» по полной, однако отправить назад уже не было никакой возможности. Командир роты сообщил об этом в Кабул, чтобы не теряли. Вот так Александр Копылов попал в Баграмский разведывательный батальон в Третью разведывательную десантную роту, которая была в перечне элитных и принимала участие в боевых операциях. А в целом батальон стал первым среди награждённых орденом Красной Звезды в мирное время.

Перед Афганистаном Александр окончил факультет физвоспитания Барнаульского пединститута. К этому времени он выполнил норматив мастера спорта СССР по лыжным гонкам.

В 1981-м уже знали, что Афганистан – это война, смерть, горе… Понятно, ехать туда мало кому хотелось. Александр планировал отслужить в спортроте, но по спецнабору был отправлен выполнять интернациональный долг в жаркую южную страну. Весной 1981-го из Сибири отобрали около ста человек, имеющих идеальную физическую подготовку. Всех их направили в Афганистан и распределили по войсковым частям в Кундуз и Баграм. Шестеро из ста попали в Баграмский разведбатальон.

Солдаты не рассуждали, а выполняли долг

Сегодня от «кухни до парламента» ведутся разговоры о том, зачем воевали, кому это было нужно?.. Тогда это считалось нормой. Солдаты не рассуждали. Надо значит надо – и они выполняли свой долг. Сказать, что никогда не задумывались над целесообразностью выполнения боевых задач в чужой стране, значит, покривить душой. «Да, были моменты уже перед окончанием службы, – признаётся Александр. – В трудную минуту, когда на афганских камнях попадали в переделки, закрадывалась мысль: вроде бы ни Родины, ни матери, что мы тут делаем? Ну а в целом, думаю, наше присутствие там должно было быть. Просто много ребят погибло в Афгане… Страна бедная, разруха, голодные ребятишки выпрашивали что-нибудь поесть. Мы им отдавали сахар, хлеб, сухари… Мы видели, как они жали серпами хлеб и обмолачивали тоже вручную, питались плохо, выглядели очень сухощавыми, если не сказать тощими. Сомнений, что такому бедному народу надо помочь, у нас не было».

Завести друзей из афганцев у Александра Копылова не получилось, не было для этого условий. Общались, конечно, с бойцами народной армии ДРА во время совместных операций, на этом всё и заканчивалось. Тогда, в начале кампании, афганская армия только проходила период становления. Бойцы были неподготовленными к серьёзным боевым действиям. Если вместе с ними приходилось идти на операцию, они очень быстро обнаруживали себя. И тогда там, куда скрытно нужно было добраться в ночные часы, бойцов уже ожидали. «Поэтому командир наш старался не ставить их впереди отряда, – не скрывая улыбки, говорит Александр. – Проскочим, а затем уже шли они».

Кроссовки вместо ботинок

Во время войны в Афганистане даже далёкие от военной темы люди знали, что наши солдаты всеми правдами и неправдами доставали себе кроссовки и только в них ходили в горы на задание. И эта обувь спасала им жизнь. Александр утвердительно кивает головой:

– Да, нас не ущемляли в этом. Только однажды из Москвы какой-то офицер-«соколик» приехал. Построил, заставил нас подшиться (подшить белые подворотнички), начистить сапоги, а мы как раз в горы уходили. Отошли, переоделись в свою рабочую форму. В кроссовках легче, и по камням в них идти удобнее, а главное – бесшумно, они не скользили и не гремели. Нагрузки у нас громадные были. Я ходил в кроссовках. Горные ботинки ещё и с подковками – тяжёлые. А там ценой каждого стука или шума могла быть чья-то жизнь. Иногда мы подползали к духам, как говорится, нос к носу, когда чистили проходы для главных сил. Наш командир всё понимал и не требовал от нас уставной одежды. Наоборот, считал, что обувь и одежда должны быть удобными. Мы перешивали маскхалаты, чтобы сливаться с песком. Невозможно забыть тот страх, когда в камнях, на тропах ждёшь караваны, а передовой отряд душманов проходит в четырёх-пяти метрах от тебя. Сливаешься с землёй, а сердце колотится так, что кажется – и они его слышат. Пропускали, чтобы затем отсечь им отход, и уничтожали.

Сейчас вот показывают в фильмах нагрудные подсумки, ребята их «лифтиками» называли. В обмундировании тогда такого не было, мы первыми начали их шить. Машинка у нас в роте имелась, сам лично шил. Очень удобно; под рукой – четыре магазина, ракетница, две гранаты…

Мы не носили касок, бронежилетов, чтобы была маневренность в движениях. Это нас и спасало. Пехотинцам приходилось тяжелее. Когда на себе, к примеру, миномёт в 30 – 40 килограммов солдат тащит, тут не до маневренности. Нас одно время пытались приструнить, командир роты кое-как отстоял. Заставляли, конечно, но мы всё в машине оставляли, а сами одевались именно так, чтобы можно бегом-бегом…

Чарикарская «зелёнка»

Картинки, возникающие при слове «Афганистан», – это горы, камни, равнина цвета песка, однако Александр не один раз упомянул слово «зелёнка», чарикарская зелёнка. Для каждого афганца этот термин связан с болью потерь. Большая Чарикарская долина с фруктовыми деревьями и плантациями винограда – это и есть зелёнка. Здесь моджахеды постоянно нападали на проходящие по трассе колонны и быстро скрывались через колодцы в сети подземных оросительных каналов (каризов), проведенных на пашни из таких отдаленных мест, что сами жители точно не знали, где находилось начало каналов, тянущихся от гор к равнине. Нападения на наших солдат происходили внезапно. Противник появлялся из колодца, стрелял в упор и тут же исчезал. Подземные ходы пролегали под полями, вблизи дорог и под населенными пунктами.

«Зелёнку» очень сложно было прочистить, техника не пройдёт, а пешком это нереально, – поясняет Александр. – Подземные ходы очень запутаны. Мы один раз спускались, но ротный не разрешил продвигаться по ним. Могли заблудиться или наткнуться на духов. В общем, неуютненько нам было в этой долине.

Армия – это прежде всего чёткий распорядок дня, однако в условиях Афганистана всё было по-другому. Иногда бывало так: всю неделю в полевых условиях, только пришёл, помылся, прилёг отдохнуть – снова поднимают по тревоге.

В редкие часы передышек солдаты играли в футбол, волейбол, но сначала приводили в порядок оружие, боеприпасы, одежду. Все масштабные боевые операции начинали разведчики. Ночью они выдвигались в район предстоящей операции, готовили проходы основным силам – пехоте, миномётчикам, пулемётчикам…

О Третьей разведывательной роте знали. В армии уважали, враги боялись. На разведчиков-десантников была организована настоящая охота со стороны моджахедов. Приходилось скрывать номера машин, так как технику роты знали и специально караулили, чтобы сжечь.

– «Духов можно понять, – продолжает Александр. – Долгое время мы так давали им прикурить, что стали личными врагами. Первые операции проходили «на ура», а вот потом пошло сложнее, мы уже не просто с бандгруппами воевали, а с наёмниками, которых готовили в Пакистане.

Звание Героя затерялось…

За полтора года службы было много моментов, когда казалось: ну всё, живым не вернуться. Однако и в этом ряду Александр отметил самую сложную операцию – первую панджшерскую.

– Мы шли в сторону Панджшера и далековато оторвались от группы. Днём не везде пройдёшь, тропы обстреливали. Проскочили ночью, закрепились. Наши же «вертушки» нас немного накрыли, мы там не должны были находиться по времени. Кое-как связались, обозначились. В Панджшер стягивались бандформирования, около 300 человек, а нас было тридцать. И вот с этой группой в течение почти трёх недель мы вели бой. Пришлось вызвать огонь на себя. Нам досталось, но и душманов залпы установки «Град» просто перемешали. Затем поступила команда спускаться. Нас отсекли от своих. Пробиться удалось благодаря шурфу, в котором вешние воды промыли окно. Вышли мы с потерями, но задачу выполнили по максимуму. Эта группировка была практически полностью уничтожена. Вот только не смогли взять полевых командиров.

За панджшерскую операцию много солдат было представлено к наградам. Александра Копылова Военный совет 40-й армии представил к званию Героя Советского Союза, но потом почему-то это всё затихло, осталась только выписка об этом решении. Все попытки восстановить справедливость успеха не имели.

Выбора не было: или ты, или тебя

По возвращении домой Александр долгое время старался не говорить на тему войны. Во время встреч с земляками сложнее всего было отвечать на вопрос: «Вам приходилось убивать?» Уже во время второй операции ему пришлось стрелять и видеть, как враги падали. Это тяжело, но сама ситуация вынуждала: или ты, или тебя.

– А когда из палаток вытаскивал простреленных ребят, казнил себя, что где-то недоработал с этими «духами» для спасения своих. Когда в 1989-м наши войска выводили, я перекрестился: слава богу, что наши пацаны больше гибнуть не будут. Как Серёжа Ерзумашев погиб, как мой друг Канат Мусаев. Мы с первых дней с Канатом, этим парнем из Казахстана, дружили. До сих пор помню, как во время одной из операций попала ему в спину пуля и вышла из живота. «Духи» стреляли разрывными патронами. У него весь живот вылетел! Он рот открывает, смотрит на меня, а я ничем помочь не могу. Самое страшное произошло перед демобилизацией, когда мне три дня дали на сборы для вылета в Ташкент. Ребята пошли на операцию, и погибло сразу четыре человека из роты, их разорвало в клочья. Я летал в Кабул на опознание: палатку открыли, а там куски мяса лежали, я рассортировал, определяя по подсумкам (сам их шил), по обуви… Очень тяжело было, потому что этих мальчишек я лично набирал в роту. Им было по 18 – 19 лет.

К теплу привыкаешь быстро

Вспоминая об Афганистане, Александр удивляется: как удавалось им, привыкшим к морозам, приспособиться к жизни в условиях постоянной жары? А ещё допекал ветер.

– После обеда «афганец» поднимал такую пыль (мы жили в больших армейских палатках по 30 человек), что всё покрывалось налётом. Постель только прохлопаем, минут через тридцать всё снова белое от пыли. И этот скрежет песка на зубах постоянно, запорошенные глаза… Домой вернулся в ноябре, уже выпал снег, так я месяц не мог на улицу выйти, мёрз очень. Долго вновь привыкал к холоду.

Когда уходил в армию, дома в далёком селе Усть-Мута Усть-Канского района остались родители и пять сестёр. Отец, всю войну прошагавший в пехоте, поддерживал сына письмами. Александр писал домой, что работает на стройке, а когда родителям от командования стали приходить благодарственные письма и вся правда о службе обнаружилась, отец написал: «Сынок, я знаю, что ты ТАМ. Не пиши про стройку и лекции, просто береги себя». Младшая сестра писала брату через день.

Ушёл Александр Копылов из Афганистана старшиной, заместителем командира взвода. Дослуживал уже в Узбекистане в Ташкентском общекомандном училище, где прошёл полуторамесячные курсы и получил звание лейтенанта.

***

После службы поначалу переписывался с сослуживцами, потом как-то потеряли друг друга из виду. Однажды приходит Александр на работу, а ему прямо с порога коллеги говорят: его имя прозвучало в телепередаче «Жди меня». Оказалось, что ротный разыскивал своего радиста, который не раз спасал командира, закрывая собой. Они встретились на передаче весной 2011 года, а уже осенью собрались в Минске с другими сослуживцами. Эти встречи десантников Третьей разведывательной роты стали традиционными. Нынешней осенью в Подмосковье соберутся около ста бывших афганцев из Баграмского разведывательного батальона.

В дембельском альбоме Александра Копылова сохранилась обложка журнала «Советский воин». На фотографии разведчики, с которыми он выполнял интернациональный долг в Афганистане. Военный корреспондент ездил вместе с бойцами на операцию и увековечил красивые молодые лица ребят на журнальном снимке, вписав их в историю страны, которой уже нет.

Любовь ИВАШКИНА.
Фото из архива А. Копылова.