Окончание. Начало в №№89 — 90.
Папка вернулся!
Отец уже два года был на фронте. Три месяца не получали от него писем. И вот в июле — долгожданная весточка! Написал, что лежит в госпитале, отняли ногу выше колена. И спрашивает: нужен ли он нам такой?
Мы это письмо прочитали и с сестренкой и братом побежали в поле, где мама с другими женщинами картофель окучивала. Прочли ей письмо, радуемся: живой же! живой!
В августе начался обмолот пшеницы у мельницы за селом. Мама резала связки снопов и подавала барабанщику. Мы с Таней — у зерна: она держит мешок, я лопаткой понемногу насыпаю. Братик играл в соломе с другими детьми. Вдруг видим: мчится всадник. Подлетает к нам и кричит: «Ваш отец пришел с войны!» Мы всё побросали и побежали домой. Зашли, а у нас в комнате соседки-бабушки сидят и наш папа за столом, рядом – костыли стоят. Обняли мы его, рев подняли. Он спрашивает: «Что ж вы такие худые?» Когда мы немного успокоились, стал он из рюкзака выкладывать сухпаек. Боже, чего там только не было! Банки с пшенной и гречневой кашей, тушенка, белый хлеб! Как же мы наголодались…
После возвращения папы мы стали увеличивать свой огород. Натаскали из леса сосновых жердей, мама, встав на табуретку, большой деревянной лопатой стала вбивать в землю колья — огораживать. Колхоз выделил немного картофеля на посадку, да бабушка, соседи полмешка ростков дали. Все это мы посадили под пласты. Урожай был небывалый! Да еще правление колхоза где-то добыло семян кукурузы, выдало колхозникам. Мы выращивали кукурузу, мололи, потом мама добавляла в эту муку тертую картошку и выпекала вкусные булочки желтого цвета. От такой еды мы ожили.
Обносились за военное лихолетье страшно. Опять же правление раздобыло семена льна, раздали по семьям, выделили участки земли под посадку. Когда лен зацвел, мы бегали смотреть, как ветер колышет поле, будто морские волны. А когда созрели семенные коробочки, то при ветре слышался издаваемый ими шорох. Мама достала с чердака ткацкий станок, самопряху, и стали мы вечерами при свете лучины прясть и ткать. Холст мама красила сама. Мы в лесу с пней сдирали кору, мама парила ее в большой лохани в горячей воде, добавляя каленые камни. Полученную жидкость процеживала, заквашивала, как квас, замачивала в растворе холст. Он получался потом красивого коричневого цвета. Если нужен был черный материал, то мама добавляла в раствор ржавое железо.
Мою тонко напряденную нить мама прямо в мотках отбелила в щелоке, получилась белая пряжа. Я сразу связала себе три ажурные кофточки: в звездочку, в змейку и в листочек.
Они сражались за Родину
Отец наш пришел в августе 43-го, а в октябре призвали брата Василия. Было ему тогда всего 17 лет. Полгода он учился в Бийске на пулеметчика, а весной его отправили на фронт. В первом письме сообщил, что прибыли на место, под Чернигов, слышно, как рвутся снаряды, скоро первый бой. На каждом треугольнике, на обратной стороне, он писал: «Смерть немецким фашистам, немецким захватчикам!» В ноябре 1944-го он погиб, в 18 лет…
В 1942-м ушел на фронт Андрей Михайлович, отец моего мужа Петра. В 1943 году он погиб. Тогда же погиб 22-летний Александр Лучкин. Призвали на фронт 17-летнего брата Петра Алексея. Пока ему не исполнилось 18 лет, он учился в танковом училище. После пошел на фронт, воевал всего полгода. Один из членов экипажа на тетрадном листке нарисовал портрет Алеши… Ефрейтор Алексей Андреевич Лучкин 10 октября 1944 года погиб смертью храбрых. Похоронен в Латвии, в деревне Мазграмздра. Как говорится, все трое не вернулись из боя. Вечная им память!
Мамин брат Костя вернулся живым, хотя и не очень здоровым. Его сын Михаил тоже вернулся, он еще умудрился привезти трофейные товары – велосипед в сборе, яркое шелковое одеяло на лебяжьем пуху и что-то еще по мелочи. Как оказалось, после двух лет войны он попал в плен. Рассказывал, что в тот день они то наступали, то отступали. Рядом взорвался снаряд. Очнулся уже в плену. Однажды их вывели из бараков, поставили в шеренгу. Подошли немцы и стали выбирать себе работников. Мишу взяла фрау средних лет, он стал у нее кучером. Семья оказалась порядочной – не все же были фашистами. Он питался с ними за одним столом. Когда закончилась война, его уговаривали остаться, но он хотел домой. К счастью, встретил своих односельчан, с ними и демобилизовался.
Наш папа умер в 1947 году. Ему было 47 лет. Война и ранение не прошли даром. Дядя Костя погиб через пять лет на пилораме. Обидно, войну прошел, а дома погиб. Мама прожила до 95-ти, ничего не имея от государства за своих погибших родственников. До последних дней она сама себя обслуживала. Однажды вечером перед сном взяла мою руку, поцеловала и больше не проснулась. Вечная светлая память нашей маме-труженице!
Мария Романовна Лучкина,
село Камлак
