Наскальное искусство Горного Алтая – рисунки древних уйгуров – пока еще мало изучено. Наиболее интересны с точки зрения графического изображения памятники, которые относятся исследователями к периодам кыргызского единодержавия и собственно тюркскому.
Вероятно, это связано с отсутствием идентифицирующих признаков уйгурского искусства. К типовым признакам относятся: в декоративном плане – обилие растительного узора, в сюжетном – наличие такого персонажа, как дракон, выполненного в китайском стиле.
В 1996 году группа ученых во главе с профессором кафедры археологии, этнологии и источниковедения ГАГУ, доктором исторических наук Е.Е. Ямаевой исследовала ряд наскальных композиций святилища Бичикту-Боом Онгудайского района РА.
Как сообщается в научной работе Елизаветы Еркиновны, рисунок и надписи выполнены темно-синей тушью по желто-красной поверхности. Данное изображение (50х40 см) представляет собой сцену соколиной охоты. В верхнем ярусе четко видны три всадника, в нижнем – марал, козел, три зайца и три сокола. Все персонажи ориентированы в одну сторону – слева направо и изображены в движении. Каждый из них являет собой уникальный рисунок. Из антропоморфных фигур в полном виде сохранилась только одна, расположенная в правом углу, несколько хуже видна средняя фигура с едва различимой высокой шапкой, узким профилем лица, круглыми глазами, согнутым туловищем, характерным для всадника. Четко заметны контурные линии, в которых прорисовывается скачущий конь. Неплохо сохранилась третья фигура в левом углу.
Первый всадник в правом углу сидит прямо и, придерживая коня за поводок, на ходу натягивает лук. Второй, пустив коня вскачь, слегка откинулся назад. В руках он держит длинный предмет.
На одной из фигур – шапка, напоминающая берет с полями, украшенными полоской с вертикальными линиями. Головной убор и очертания лица второй фигуры не сохранились.
Всадники одеты в легкие широкополые (ниже колен) халаты или платья. Края одежды окантованы полосками – косыми и зигзагообразными (косые линии аналогичны узору на шапке). Рукава постепенно зауживаются от локтя к кистям рук. Изящные, чуть развевающиеся линии одежды свидетельствуют о том, что она сшита из легкого, возможно, шелкового материала. На талии узкий, предположительно кожаный, пояс. К нему прикреплен предмет типа колчана, расширяющийся книзу. Его горлышко красиво украшено (видны маленький кружочек и крест). Под халатом или платьем – широкие шальвары, стянутые ремешком у щиколотки. Геометрическими линиями подчеркивается богатая орнаментация ткани шальвар. Изящная обувь с незагнутыми вверх носками напоминает среднеазиатские ичиги.
Всадник в правом углу натягивает лук. Стрела – с наконечником правильной треугольной формы. На антропоморфных фигурах зафиксированы две формы шапок: одна, как говорилось выше, наподобие берета, другая – в виде высокого орнаментированного с перетянутыми украшениями тюрбана или конусо-образной шапки.
Лошади выглядят ухоженными: аккуратно уложены гривы и челки. Они настолько ровно подстрижены или заплетены, что создается впечатление, будто на них надет нагривенник.
У коня в левом углу композиции хвост изображен в виде трех коротких полукруглых линий — по мнению ученого, это свидетельствует о том, что он подстрижен.
Седло – с округлыми краями, на нем видны непонятные линии. Лука седла имеет небольшой выступ вперед, что позволяет всаднику за него держаться.
Четко видно, что животные породистые. Глаза лошадей напоминают половинку миндаля, разрезанного поперек, поскольку изображены в виде треугольника. Ноги длинные и тонкие. Не менее изящно смотрятся шеи скакунов.
Другие животные также изображены выразительно. Очертания козла весьма схематичны. Одна половина рога «закрашена» косыми линиями, другая – зигзагообразными. Марал же очерчен наполовину (туловище и рога). Выразительная линия миндалевидных, как и у лошади, глаз резко видна на его прямом профиле. Другой характерной деталью рисунка является почти треугольная морда животного. Два ответвления рога выдвинуты вперед почти параллельно нижней линии треугольника. Граница шеи обозначена двумя дугами и заполнена практически параллельными линиями. Передние ноги животного параллельны рогам.
Основной частью композиции являются три сокола, преследующие трех зайцев. Идентифицирующим (датирующим) признаком вполне могла бы стать манера изображения их кончиков крыльев, заполненных прямыми линиями (параллельными, ромбо- и крестообразными). Они похожи на развевающиеся привязанные к хвосту ленточки. Мягкий пушок на брюшке птиц обозначен полукруглыми линиями. На фоне хорошо нарисованных птиц зайцы кажутся неказистыми. На туловище среднего зайца есть полоска из двух зигзагов. У одного из животных виден круглый хвостик. Выразительно смотрятся длинные уши.
Уйгурский рисунок из Бичикту-Боома представляет собой удивительное явление в наскальном искусстве Горного Алтая, считает Е.Е. Ямаева. Характерной чертой, пожалуй, можно назвать тщательное выполнение всех деталей композиции. Рассматриваемый в работе доктора исторических наук рисунок не был зафиксирован нашим известным земляком художником Г.И. Чорос-Гуркиным, хотя, по ее утверждению, он точно скопировал другие фигуры, расположенные поблизости. Антропоморфная фигура со сходным стилем изображения и подобными элементами была обнаружена нами в местности Талда, у памятника Тыныскайак (Алкы-Таш). Удивительно, что рядом с ней находится изображение зверя, напоминающего слона. Вряд ли данный рисунок относится к какой-либо другой древней культуре, кроме уйгурской. В подтверждение данного утверждения профессор ГАГУ ссылается на материал о каменных изваяниях уйгурского периода в Туве и приводит конкретные данные, цитируя коллегу, ученого Н.А. Сердобова: «Изваяния уйгурского времени, как и тюркского, обращены на восток, но в отличие от последних не имеют ритуальных оградок, характеризуются более тщательным исполнением и прорисовкой деталей. Узкогорлые сосуды поддерживаются двумя руками». По положению рук (держа сосуд, пальцы рук или руки направлены друг к другу) и по форме сосуда (с узким удлиненным горлышком и высоким поддоном) в каталоге В.Д. Кубарева можно выделить ряд каменных изваяний в один тип. Условно исследователи наскальных композиций святилища Бичикту-Боом обозначили его как уйгурский (он встречается в Юстыд, Ак-Товурак, Теребеты, Тая, Ногооннуур, Западная Монголия). Что касается изваяний из Кеме-Кечу, то на двух из них запечатлены мужчины с одинаковыми головными уборами, напоминающими чалму, причем только у одного из них имеется узкогорлый сосуд, который он держит двумя руками, а у другого изображены две линии вокруг шеи, напоминающие кайму одежды или ожерелье. Их головные уборы идентичны изображению головного убора всадника из рассматриваемого уйгурского рисунка.
В аспекте уйгурской проблемы можно интерпретировать интересные находки, сделанные Е.Е. Ямаевой в Онгудайском районе. На третьем каменном изваянии изображен человек с ожерельем на шее, при этом тщательно прорисованы отверстия на пластинках, составляющих украшение. Как и на изваянии в Кеме-Кечу, ожерелье представляет собой массивную цепь. Подобные изображения чаще всего встречаются в Синьцзян-Уйгурском АО КНР.
Уйгурская надпись не была изображена, потому что технически это было невозможно. Прорисовка букв от руки казалась тогда не совсем удачной мыслью, так как хотелось максимально точно их скопировать. Но по просьбе наших ученых сотрудниками ГТРК «Горный Алтай» была сделана видеосьемка рисунка и надписи. Позже обнаружилось, что надпись не сохранилась. На пленке зафиксировалось лишь несколько букв. К сожалению, сделать повторную съемку Е.Е. Ямаевой не удалось, поскольку скала с изображением раскололась и рисунки с надписью были утрачены навсегда. В том, что надпись была уйгурской, Елизавета Еркиновна не сомневается, так как аналогичная надпись фигурирует на яломанском рисунке, опубликованном ученым А.А. Тишкиным.
В ходе дальнейших изучений петроглифов и письменности могут быть найдены новые памятники. Что касается смежных этнографических исследований, то вначале надо бы четко разграничить этнические компоненты теле и хойху (уйгуры), а затем уже рассматривать проблему в призме этногенеза современных алтайцев. Очень интересными могут стать исследования данной темы в области фольклористики и религиозного мировоззрения. В своем изучении алтайского героического эпоса мы ссылались на монументальный эпос «Янгар», который имеет в первооснове именно уйгурский вариант сказки о брате и сестре. Позже в нем появились монголо-ойротские «декорации». Глубокое изучение уйгурского периода в истории Горного Алтая еще впереди. Пока лишь можно восхищаться великим наследием, которое оставили нам предки, кем бы они ни были. Изображения, запечатленные на скалах, безмолвно хранят информацию, которую хотели донести до нас мудрые авторы, жившие столетия назад, их наследие продолжает будоражить умы не только ученых.
Подготовлено на основе научной работы профессора кафедры археологии, этнологии и источниковедения ГАГУ, доктора исторических наук Е.Е. ЯМАЕВОЙ.
