Несколько лет назад я работала гидом-проводником на одной из турбаз Горного Алтая. Среди инструкторов существует неписаное правило: нельзя отвечать «не знаю» ни на один вопрос, который задает тебе отдыхающий и активно интересующийся всем окружающим человек. Ты должен либо владеть информацией, либо придумать, не моргнув глазом, свою версию и выдать ее за чистую монету. Признаю, что иной раз приходилось становиться просто прародителем легенд и некоторых историй.
ЯДОВИТЫЕ БУРУНДУКИ
Сей казус произошел ближе к концу сезона, примерно в середине августа. Силы мои, честно сказать, подходили к концу. Туристы менялись каждую неделю, с горящими глазами кидались на неизведанные тропы и жаждали узнать обо всем как можно больше. Я же по этим тропам уже с закрытыми глазами ходила, эксклюзив выдавала, как «Отче наш», а все люди стали казаться мне на одно лицо.
И вот напоследок добрый Боженька послал мне группу мужичков, положительных таких дядечек, которые непременно на следующее утро хотели посетить водопад. Они были настолько целеустремленны, что часов с восьми вечера начали выпивать за завтрашнее покорение всех вершин, рек и водопадов Алтая.
И вот наступило завтра… Дядечки бы и рады были ранним утром отказаться от своей голубой мечты – водопада, но расписаться перед хрупкой девушкой в собственной слабохарактерности было выше их сил. Мужик сказал – мужик сделал, как говорится. И вот они с помятыми лицами, да и всеми остальными частями тела тоже, бредут к водопаду и постепенно начинают просыпаться. У кого-то похмелье, кто-то еще пьяный, солнышко припекает, а дороги еще километра три.
Вокруг — красота! Птички поют, я соловьем заливаюсь, живописуя все наши прелести, однако мужички все мрачнеют и понемногу начинают роптать.
Сначала им не понравился большой муравейник на тропе, потому что его пришлось обходить, а это лишние два метра к обещанным трем километрам. Потом им сама тропа разонравилась, потому что там камни, а еще какой-то водник бросил обломки каски, в общем, при ходьбе трясет очень. А потом они нашли крайнего, повинного во всех их недомоганиях. Это была, конечно же, я. Видимо, должна была им сурово сказать: «Мужики, пейте водочку, забудьте про все походы. Я на водопад сама быстренько сбегаю, а потом вам все расскажу».
«Ах, так, – думаю, – сами перебрали, а я виновата?! Ну, получай, фашист, гранату!» Тут очень кстати самый недовольный решил забраться на каменную осыпь, дабы запечатлеться на фоне скал. А до этой осыпи метра четыре по разнотравью, трава в пояс, густая. Пофотографировался он да и прилег на камушки. Слышу, зовет своих приятелей посмотреть на бурундука, который к туристам привык и выпрашивал у них лакомство. Вот стая мужиков сгрудилась возле этого наглого животного, даже погладить хотели, но тут я и завопила страшным голосом:
– Не трогать! Опасно!
Они, конечно, всполошились, а я продолжила:
– Понимаете, ребята, информация, конечно, закрытая, но вы уж такие хорошие, только вам и только под большим секретом – бурундуки-то у нас ядовитые! Видимо, произошла какая-то страшная генная мутация, в слюне бурундука появился отравляюще-парализующий яд гадюки, и теперь они убивают людей. Охотятся стаями, кусают за ноги и, когда парализованный человек падает, начинают его поедать. Видели обломки каски на тропе? Съедают все, кроме пластмассы и дюралевых весел!
Ну, что сказать в заключение? Никогда не видела, чтобы взрослые упитанные и полупьяные мужики скакали по косогору, подпрыгивая сантиметров на восемьдесят (видимо, чтобы ноги от укусов ядовитых бурундуков уберечь). А еще хорошо, что не оказалось среди них какого-нибудь биолога, способного всю эту чушь разоблачить. Зато мы очень быстро дошли до водопада, такой же стройной колонной, почти как пионеры, вернулись назад, и практически сразу мои туристы начали пить за чудесное избавление от страшной опасности.
КОРЕЙЦЫ
Кажется, в 2001 году к нам на базу привезли группу корейских студентов, которые по обмену учились в каком-то институте Новосибирска. На шестнадцать человек был всего один переводчик, девушка-кореянка, у которой к тому же была любовь с пареньком из их группы. Девушка со своим возлюбленным везде ходила за ручку, они о чем-то мило чирикали, а остальные четырнадцать человек были предоставлены самим себе.
Сервиса тогда в наших местах еще практически не было: ни медпункта, ни магазина, базы в спешном порядке достраивались, не налажено регулярное автобусное сообщение – в общем, настоящий русский экстрим, особенно для людей, по-русски совершенно не говорящих.
Приключения начались за завтраком, обычным ширпотребовским российским завтраком, состоящим из рисовой каши и напитка кофейного. Несчастные корейцы, обозрев столы, недоуменно переговорили между собой, потом переводчик задала волнующий всех вопрос:
– А где же перец?
Видимо, в корейских головах никак не укладывалось, как можно из благородного риса приготовить такое отвратное блюдо с сахаром вместо перца. На столы срочно был выставлен красный перец, и весь персонал базы вышел посмотреть, как корейцы едят сладкую рисовую кашу, обильно сдобренную перцем.
Мало-помалу жизнь бедных туристов наладилась. Самые выносливые начали по нескольку раз в день бегать в ближайшую деревню и скупать там чипсы. На этих чипсах они жили целую неделю, сделав магазину в деревеньке годовую выручку.
А потом корейцы захотели на сплав, после которого начался настоящий пожар в курятнике. Один парень ремешком сандалии натер себе ногу, пока сплавлялся. Мозоль лопнула, и он, как добропорядочный гражданин, пришел к инструктору, то есть ко мне, лечиться. Как мы поняли друг друга – это отдельная песня. Кое-как, жестами и несколькими английскими словами паренек объяснил, что у него на ноге открытая рана и если сейчас его не полечить, то скорее всего начнется заражение крови и он погибнет. После этих слов мне была продемонстрирована непосредственно сама страшная рана – сорванная мозолька величиной с ноготь.
Спрятав улыбку, начинаю искать выход из положения: вдруг и правда помрет – от самовнушения. Аптечки под рукой нет, но рядышком, у недостроенного домика, сидят строители и культурно отдыхают за распитием бутылочки. Чем, думаю, не антисептик? Строители оказались нежадные и налили половину пластмассового стаканчика, чтобы, значит, иностранцу помочь, а то, не дай бог, международный скандал случится!
Возвращаюсь к пострадавшему, и он мне объясняет, что умрет не только от раны, но еще и от переохлаждения, так как сильно замерз. Я ему на такой же смеси слов и жестов говорю, чтобы он помазал свою мозоль водкой, а один глоточек выпил, дабы согреться. Старалась как могла, но языковой барьер оказался сильнее. Потому что парень сделал глоток, тщательно прополоскал рот, а потом, изогнувшись в позе журавля, начал тонкой струйкой выливать водку себе на мозоль.
Я затаилась в ожидании, однако лечение корейцу понравилось, он заметно повеселел и помирать вроде как больше не собирался. А надо сказать, что к этому времени возле нас собралась почти вся группа, кроме переводчика, естественно. И вот парень им на чистом корейском объяснил, что если у кого есть раны или кто замерз, так можно вылечиться. Я догадалась, что он сказал именно эти слова, после того, как студенты, выстроившись в кружок, пустили стаканчик с водкой по кругу. Каждый из них тщательно прополаскивал рот, а затем выливал содержимое тонкой струйкой на травмированные конечности.
Ася МАКСИМОВА.
